Форум » Разговоры обо всем » Истории, стихи про собак » Ответить
Истории, стихи про собак
Сова: Истории про собак, рассказы, стихи. Свои или чьи-то.
Сова: Истории про собак, рассказы, стихи. Свои или чьи-то.
Сова: Валентина Носова СОБАЧЬЯ ЛЮБОВЬ ДЭЛЯФИНЫ Эта история произошла в нашем дворе три года назад. Моя рыжая собака Дэляфина всю жизнь прожила с нами в квартире до своих тогда ещё 15-ти лет. Она отличалась незаурядным умом и была беспородной собакой. Правда, её покупали в Москве на Птичьем рынке как породистую, но она оказалась просто дворнягой. Мы любили её за понимание, за верность и исполнительность. И вот в таком почтенном для собаки возрасте наша Дэляфина испытала настоящую собачью любовь. Черный лохматый пёс первый раз появился в нашем дворе за два года до этой истории. Он был красив, напоминал бурого медведя и поэтому все не сговариваясь прозвали его «Мишкой». Мишка бродил по двору, принимая угощения и поглаживания ребятишек, размахивая шикарным хвостом. Он появлялся на короткое время, а потом исчезал куда-то. Потом снова появлялся. И снова исчезал. Многие пытались взять красивого пса в дом, но он уходил. Просто он был «псом своего хозяина», с которым жил в соседнем поселке. Даже после смерти старика Мишка хранил ему верность и охранял его дачу. С моей Дэляфиной Мишка познакомился быстро и стал гордо сопровождать её в прогулках по двору, не разрешая другим псам к ней приближаться. Они «целовались», они ели с одной чашки. Весной Дэляфина родила щенят, дети у них получились замечательные и любимые и быстро попали в любящие руки добрых хозяев. Летом Мишка пропал. Его не было три месяца, мы все думали, что он наконец-то нашел себе нового хозяина и живет с ним. А в октябре он всё же появился в нашем дворе. Его узнала только Дэляфина, привычно приветствовала его поскуливанием и вилянием счастливого хвоста. Мишку трудно было узнать на первый взгляд. Его впалые бока и некогда шикарный хвост были абсолютно голыми. Хвост-прутик извивался в зигзагах при виде знакомых людей. Мишка был болен, не понимая этого он ластился к ногам людей, пытался лизнуть свою подругу, просил угощения. Дэляфина тоже не понимала, что Мишка уже не тот, прыгала и скулила от радости. Но люди, которые раньше баловали его, стали неприветливыми с Мишкой. Они топали ногами, кидали в него камни и палки. Мишка жался к дверям, где жила его Дэляфина и наши дед с бабой пожалели беднягу. Стали его прикармливать, подлечивать, предложив ему для ночлега подвал. Мишкины бока заметно раздались, на них стала появляться шерсть. На улице стало холоднее и пришла пора отопительного сезона. В ноябре в подвал пришли рабочие. Это были незнакомые Мишке люди в рабочей одежде и с инструментами. Он лаял и грозно рычал на вторженцев, не пропускал в «жилище». Визг Мишки услышала Дэляфина. Она кидалась от окна к дверям, от дверей к окну и «голосила по-бабьи». Потом легла в уголок, положила морду на лапы и притихла. Дэляфина плакала. Она не видела как три здоровых мужика в рабочей одежде вынесли мешок с телом Мишки на помойку. Три дня Дэляфина не выходила из своего угла, тихо поскуливала, оплакивая своего любимого. Кто поймет её беду и собачью любовь? Не знаю как часто она потом вспоминала своего Мишку. Дэляфина прожила с нами ещё три года. Доживала свой собачий длинный век в 18 человеческих лет уже слепой и с одной парализованной лапой. Умирая, она лизала мне руки, а я обливаясь слезами, гладила её по седой голове. (По просьбе В. Носовой в память о её собаке Дэляфине)
Сова: На асфальте сидит дворняга, В клочьях шерсть, и в глазах печаль, Солнце жжет, хочет пить бедняга… Но прохожим его не жаль. Все в заботах своих погрязли, Да и я-то сама, как все… Дома лают свои собаки. … Плачет сердце об этом псе. Да была бы я побогаче, Я б забрала тебя с собой!… Это горе твое собачье Отняло у меня покой. Мне глаза твои снятся ночью, Что помочь тебе не смогла… Не вмешалась в судьбу собачью, Пожалела…, но не взяла. Обращаясь с собакой гадко, Гадим в душу самим себе… Сердце, не было б ты жестоко, Сколько б света нашлось в тебе!
Сова: У меня была собака – я её любил. Она съела кусок мяса – я её любил. Она писала мне в тапки – я её любил. Новую сожрала шапку – я её любил! Но однажды в воскресенье после многих мук Разом лопнуло терпенье – на хрена мне друг? Крикнул: "Как такую бяку столько лет терплю?!" И ответила собака: "Я тебя люблю!" И. Иртеньев
Сова: Плачет Нюрка, живая душа. Слёзы с кровью смешались на лапах. Ах, как Нюрка была хороша Самый тоненький чуяла запах. Плачет Нюрка, а птица летит, Боевая железная птица. Плачет Нюрка, себе не простит, Но ведь плачет , и всё ей простится. Гладит Нюрку родная рука, Ей лизнуть бы хозяйскую руку- Так знакома она, так легка, Обречённая Нюркой на муку. Вертолётный врезается пол В иссечённое Нюркино тело. Сотни раз она чуяла тол, А в сто первый чуть-чуть не успела. По загривку прошёл холодок. Когда запахом сбоку пахнуло, Но на тонкий стальной проводок По расщелине лапа скользнула. И взметнулся огонь из камней, И запахло железом калёным, И хозяин, идущий за ней, Опустился на землю со стоном. И ползла к нему Нюрка, ползла, И лизала его, и лизала, И хрипела на помощь звала, И глазами всю боль рассказала. Подбежали к сапёру друзья, Обмотали бинтами сапёра Он сказал:"Мне без Нюрки нельзя" "нет, - сказали ему - это горы"... Вертолёт прилетел по утру, Их вдвоём погрузили в машину. "Ты не плачь, Нюрка, я не умру, Ты не плачь, я тебя не покину"
Сова: Ты умеешь любить. Ты умеешь любить, ты умеешь прощать! Я тебе доверяю все тайны! Ты меня никогда не посмеешь предать, Мой товарищ, надёжный и странный! Ты умеешь внимательно слушать меня, Ты тактичен, умён, осторожен, Настроенье моё ты способен понять, Словно ты его чувствуешь кожей! Ты - жилетка моя, в мои трудные дни, Снимешь боль, защитишь от напасти! Я не знала такой безграничной любви! И такого огромного счастья! Ты умеешь дружить, всей душой, и на век, Но бывает мне грустно, однако! И немножечко жаль, что ты не человек, Ты – лишь лучшая в мире собака ************ Жила-поживала когда-то большая семья. Настала пора переезда в иные края. Когда же мешки с барахлом выносили во двор, У взрослых с детьми разгорелся нешуточный спор И "против" и "за" раздавались у них голоса - Везти или нет им с собою дворового пса. А тот, чьих зубов опасался полуночный вор, Лежал и внимательно слушал людской разговор. "Я стал им не нужен... Зачем притворяться живым?" И больше не поднял с натруженных лап головы. Спустя поколение снова настал переезд На поиски более щедрых и солнечных мест. И бывшие дети решали над грудой мешков - Везти или нет им с собою своих стариков
Сова: И повеселее Чем пахнут собаки У всех, кто в округе, собаки как люди Пахнет эрделька сосиской на блюде Пахнет овчарка сеном примятым Пахнет бульдожка зеленым салатом Речкой и солнцем пахнет дворняжка Медикаментами такса-бедняжка Мирром вестхайленд разит и сандалом Сука амстаффа пахнет скандалом Творогом пахнет щенок далматина Только вот мой, ты подумай, скотина… Сколько не бегай со страшным лицом Так он и пахнет, подлец, дерьмецом Нюфы в реальности пахнут моржами А коржики пахнут как надо - коржами... Пахнут борзые стремительным бегом А самоеды сверкающим снегом Пахнут шелтиные лапы как надо - может печеньем, а мож... шоколадом Пусть даже пахнут хоть кислой капустой - нюхаю я, потому что мне ВКУСНО! пахнет амкокер духами и пудрой бигль - как тот муж, что вернулся под утро. Ухо собаки пахнет, как мята, Но не прекраснее запаха пяток. Пятка собаки пахнет печеньем Мягкая шейка - вишневым вареньем Пузико пахнет как лилий букет Слаще собачьего запаха нет. Пусть мой не пахнет конфеткою мятной, Пусть не печеньем пахнет от пяток, Запах его на подушке помятой Стал для меня лучше всех ароматов пахнет щенок молоком и мамашкой Мотька опять туалетной бумажкой... Гришка болотом, а Сэм ванилином, Джерька и Саджи - цветным пластилином порохом пахнут курцхаар и борзая Мотич - дерьмом, из кустов вылезая... сука амстаффа пахнет бульоном... пит - тетей Машей (была почтальоном) Мотька, наш мелкий, опять-таки калом... сука амстаффа, блин, все тем же обвалом... салом, обвалом, укропом, бульоном пусть даже чем-то не-о-пре-де-лен-ным мирром, сандалом, ванилью, печеньем манго, какао, клубничным вареньем, сеном, цветами, весной или летом все ж дерьмецом отдавая при этом пятками, лапками, пузом, хвостами или ушами и даже зубами как бы не пахли они посезонно нюхать их кайф! это - о-пре-де-лен-но! *************** Стихи к одной собаке Твой взгляд сияет верой неземной, Не встретишь у людей такого взгляда. О, как ты чист, склоненный предо мной... (И доедаешь тапки?! Фу, не надо!) Да! Этот мир был создан для тебя. Ты на меня взираешь как на гостью; Так мудро, снисходительно, любя... (Эй! Прочь с подушки с этой грязной костью!) Как ты силен и как хорош собой! Ты в поисках опасности и риска готов на ратный подвиг и на бой... (Не подходи к аквариуму близко!) Мне нравится воинственный твой дух. Звучит твой голос радостно и звонко, И боевой твой клич ласкает слух... (Сейчас же прекрати трепать котенка!) От носа и до кончика хвоста Ты оптимист. Тебе чужда рутина, И косность, и мирская суета... (Не мог прогулки подождать, скотина!!!) Дороти Паркер (перевод с английского М. Бородницкой)
Сова: Я приду, как всегда, домой, Отворю свою дверь ключом. Меня ждут. Никогда пустой Не встречает меня мой дом! Черный друг подбежит, скуля, Улыбаясь глазами мне. Ты скучала, собака моя? Что видала сегодня во сне? И поведает мне мой друг, Дружно лапы сложив на плечах, Мордой к уху прижмется вдруг, Непонятное что-то шепча. Словно саблей, вертя хвостом, Неуклюже обняв, слегка, Поцелует меня языком, Нежно нежно... словно, щенка... Обожаю тебя, мой пес! Когда грусть забредет в наш дом, Когда давится сердце от слез - Все равно мы всегда вдвоем! ************** МОЙ ПЁС Когда совсем не видно Свет от звезд, И джентльмены Не снимают шляпы, Мне лапу даст Большой лохматый пес, И не одну, а сразу даст Две лапы. В его глазах Большой немой вопрос: "О чем ты? Не грусти. Я здесь. С тобою В любой момент. Я весь…" Родной мой пес К лбу твоему Склоняюсь головою. Сидим, обнявшись, Он да я, нос в нос. И нам пустынных слов Совсем не надо. Ты очень добрый зверь, Родной мой пес. И ночь светлей, И тише ярость гроз, И даже день теплей, Когда ты рядом. ************ Верность Негромко хлопнув, затворилась дверь, А в след смотрели карие глаза. Ну что ж , собака, сделаешь теперь? А с шерсти на пол сорвалась слеза. Лежал на полке, слушал стук колес, А поезд уносил кудато вдаль, Вздыхал один в квартире верный пес - В глазах слеза, застывшая печаль. Соседка принесла ему еду, Но отвернулся, в лапы спрятав нос, Как буд то бы в тумане... иль в бреду Лишь только вздернулся и опустился хвост. Четыре дня! Четыре долгих дня, И вот уж поез мчит его назад! Он рад родного города огням И встрече предстоящей очень рад! Взбежал по лестнице - и ключ в замок, Ах, кажется все было так давно, Родного дома преступил порог, А в комнате... Разбитое окно. Нос по ветру, ища знакомый след, Собака шла по запаху, но вот, Упала, обессиленная в снег Не веря, что ее он бросить мог. А карие глаза глядели вдаль, Замерзли лапы и поджался хвост И воем с глотки вырвалась печаль, Но вдруг задвигался холодный черный нос. Знакомый запах? Да! Знаком! Знаком! И лапы позабыли вдруг про боль - Вперед, за милым слабым ветерком Влекла его собачая любовь! Сбивая лапы в кровь о мерзлый лед, Спешила, красный высунув язык Туда, где человек, скучая, ждет, Что б радостный его услышать вскрик, Что б заглянуть в счастливые глаза, Услышать ласковый, знакомый смех! Но... Заскрипели, взвизгнув, тормоза Отбросив пса на мягкий рыхлый снег. Ползком вперед, а сзади следом кровь, Туда, где свет горит в родном окне Влекла его собачая любовь Но... Не дополз... Уткнулся мордой в снег. А в даль глядят потухшие глаза, Как буд-то видят, что не видно мне. На шерсти - белым хрусталем слеза, А с неба падает пушистый мягкий снег... ****************
Сова: Я надеюсь, ты слышишь меня в этой недополУночи. Ты не можешь не слышать, хороший мой, ты теперь в вечности. Мне всегда говорили, что слышимость самая лучшая В час, когда небо от мерцающих звёзд кажется клетчатым... А еще говорили, что, если просить о прощении, То исполнится всё, что желается...Сбудется, сладится... Мы вчера вспоминали с твоим постаревшим ошейником Как слезились от боли глаза всё еще шоколадные. А тебе, интересно, теперь разрешаются шалости? Я бы вечно хранила намордник, разодранный в клочья, но... Но с ремонтом, прости, от твоих безобразий осталась лишь В коридоре царапина на покосившейся полочке. Ты простил меня? Даже за ту оплеуху случайную?.. Вот бы снова в ладонях твой нос любопытный почувствовать... Я тебе покупаю на рынке по-прежнему "Чаппи" и Шоколадки в ведро не бросаю кусочек обкусанный. Мой хороший, я знаю, тебе там светло и не холодно, Только будь осторожен, мой милый, с кустами колючими. И еще...Ты приснись мне, пожалуйста, завтра...без повода, Потому что я так по тебе невозможно соскучилась. ********************** ТОЛЬКО ЖИВИ! Лапа моя, лапа, Носа моя, носа, Я научусь плакать Тихо и безголосо. Я научусь думать Много и без истерик, Гордость запру в трюмы И научусь ВЕРИТЬ! Чуда моя, чуда, Рада моя, рада, Хочешь, с тобой буду Весь выходной рядом? Хочешь, прижмись с лаской Мокрым своим носом. Хочешь про снег сказку? Только ЖИВИ, пёса!
Сова: Последняя ночь колдуна. Дождливой осенней ночью, когда тучи скрывали Луну и звезды, холодные капли барабанили по крышам, а ветер плакал и стонал за окнами, в своей маленькой квартире на последнем этаже высотного дома умирал старый колдун. Колдуны никогда не умирают днем или в хорошую погоду, о нет! Они всегда умирают в грозу, бурю, снежный буран, в ночь когда извергаются вулканы или случается землетрясение. Так что этому колдуну еще повезло – шел всего лишь сильный дождь. А в дождь умирать легко. Колдун лежал на кровати, застеленной черными шелковыми простынями и смотрел на свой колдовской стол. Там искрились разноцветными огнями пробирки и реторты, капали из змеевиков тягучие мутные жидкости, в стеклянных плошках росли светящиеся кристаллы… Колдун сморщился и позвал: - Фрог! Со старого шкафа, уставленного древними книгами в кожаных переплетах, лениво спрыгнул толстый черный кот. Подошел к кровати, запрыгнул колдуну на грудь. Тот захрипел и махнул рукой, сгоняя кота. - Звал? – усаживаясь в ногах, спросил кот. Говорить умеют почти все коты на свете. Но немногие их понимают. Колдун – понимал. - Я умираю, - сказал колдун. - Знаю, - ответил кот равнодушно. – И ради этого ты звал меня? - Скажи, что со мной будет? Фрог прищурился и посмотрел над головой колдуна. Как известно, все коты умеют видеть будущее. - Ты умрешь на рассвете, когда далеко за тучами встанет солнце. Тебе будет так же больно, как той женщине, что ты проклял. И так же страшно, как тому мужчине, на которого ты навел порчу. Когда ты станешь задыхаться, я сяду тебе на горло, поглажу твои пересохшие губы своей бархатной лапкой, поймаю твой последний выдох – и отнесу своему хозяину. Так было задумано, так есть и так будет. Колдун покачал головой: - Я проклял женщину, которая утопила своего ребенка. Я навел порчу на мужчину, из-за которого она это сделала. - Какая разница? – ответил кот. – Ты колдун. Ты заключил договор с тем, кому я служу. О, нет, нет, не хочу иметь с ним ничего общего! Но девять жизней – это девять жизней, колдун. Их приходится отрабатывать… Красный язычок мелькнул между острыми зубками – Фрог на мягких лапках пошел к изголовью кровати. - Хочешь, колдун, я помогу тебе? Мои лапки могут быть очень сильными, а твое дыхание такое слабое… Колдун поднял правую руку – из пальца выскочила злая синяя искра и ужалила кота в нос. Тот с возмущенным мявом взвился с кровати и заскочил на шкаф. - Не спеши, - тяжело сказал колдун. – У меня есть еще время… до восхода солнца. И у меня есть последняя ночь колдуна. - Глупые, наивные, постыдные надежды, - фыркнул со шкафа кот, сверкая глазами. – «Если в ночь своей смерти колдун найдет невинную душу, которую терзает горе, и сможет прогнать это горе без остатка – он будет прощен». - Да, - сказал колдун, садясь на кровати. – Ты кот колдуна, ты знаешь. - Где ты найдешь в этом городе невинную душу? – спросил кот. – А знаешь ли ты, что ты должен развеять горе, не причинив зла никому… - Знаю, - пробормотал колдун. - Никому, кроме самого себя, - закончил кот. Глаза колдуна потемнели: - Эй, кот! Еще вчера этого дополнения не было и в помине! - Но я кот колдуна – и я произнес эти слова, - сказал Фрог. – Извини. Ничего личного. Но девять жизней – это, все-таки, девять жизней. Колдун ничего не ответил. Тяжело поднялся и пошел к своему столу, где над спиртовкой, в колбе толстого мутного стекла кипела и пузырилась черная вязкая жижа. Минуту колдун смотрел на нее, а потом снял колбу с огня и одним глотком выпил последнюю в мире кровь дракона. В глазах его заплясало пламя, плечи расправились, он вдохнул полной грудью и перестал опираться на стол. Даже кровь дракона не могла отвратить его смерть – но, хотя бы, он умрет не беспомощным. - Эй, кот… где кристалл? Кот следил за ним со шкафа и молчал. Колдун сам нашел магический кристалл – на кухне, спрятанный среди коробок с овсяной кашей и банок с рыбными консервами. Вернулся в комнату, освещенную привычным светом ламп в кроваво-красных абажурах. Водрузил кристалл на стол – и вгляделся в него. У злых колдунов магический кристалл черный или красный. У тех, что считают себя добрыми – прозрачный или белый. А этот кристалл был грязно-серый. Под взглядом колдуна он засветился, изнутри проступили картинки – мутные, нечеткие. Колдун смотрел в кристалл. И видел, как ворочаются без сна в своих постелях люди – обиженные и мечтающие обидеть, преданные и собирающиеся предать, униженные и готовящиеся унижать. Горе терзало многих, но чтобы прогнать это горе – колдуну пришлось бы причинить еще большее зло. - Зачем ты тратишь последнюю ночь своей жизни на глупости? – спросил кот. – Когда настанет моя последняя ночь, я пойду к самой красивой кошке… Колдун засмеялся и прикрыл кристалл рукой – будто опасался, что кот сумеет там что-нибудь разглядеть. Из своей кроваво-красной мантии он выдернул длинную нитку, от валяющегося на столе засохшего апельсина оторвал кусочек оранжевой корки. Желтый листок бумаги, зеленый листик от растущего в горшке цветка, голубая стеклянная пробка, закрывавшая пробирку, капля синей жидкости из пробирки, фиолетовый порошок из склянки. Колдун смешал все это в своей ладони – и, не колеблясь, поднес ладонь к огню. Очень многие заклинания требуют боли. Колдун давно уже боли не боялся. Ни своей, ни чужой. Он стоял у стола, держал руку над огнем – пока семицветное сияние не запылало в ладони. А потом бросил сияние через всю комнату, через стекло, через ночь – куда-то далеко-далеко и высоко-высоко. - Ну-ну, - скептически сказал кот. – Ты хороший колдун. Но туда тебе не войти – даже по радуге. Колдун потрогал радужный мостик. Тот пружинил и пах медом. Тогда колдун осторожно забрался на радугу и пошел вверх, сквозь стену, ночь и дождь. - Ну-ну, - повторил кот. Свернулся клубочком, так, чтобы наружу смотрел один глаз, и стал ждать. А колдун шел по радужному мосту. Идти было тяжело, он быстро промок. Далеко внизу горели редкие огоньки в городских окнах, но вскоре их скрыли тучи. Молнии били вокруг колдуна, оглушительно гремел гром. Радужный мост дрожал и изгибался, будто хотел сбросить колдуна вниз. Он шел. Потом гром стал греметь все тише и тише, все дальше и дальше. Молнии слабыми искрами мельтешили внизу. Откуда-то сверху полился солнечный свет – и колдун опустил лицо. А радужный мост уткнулся в Радугу – и растворился в ней. Колдун осторожно вышел на Радугу. Казалось, она занимала небо от края и до края. Только выше было еще что-то, но колдун предусмотрительно не поднимал глаз. Он осмотрелся – очень, очень осторожно. Если бы не Радуга под ногами, он бы подумал, что стоит в лесу. Высокая зеленая трава, тенистые деревья, журчащие ручьи… Пахло медом и свежей водой. Колдун сел под деревом и стал ждать. Откуда-то из кустов выбежал большой черный пес. Замер, удивленный. Подошел к колдуну, лизнул его в руку. Колдун потрепал пса за уши. Пес еще раз лизнул его – и убежал. Колдун ждал. Прошел, может быть, целый час. Послышался шум, частое дыхание – и к колдуну бросился маленький рыжий пес. - Хозяин! – пролаял пес, тычась в его руки. – Хозяин, ты пришел! Колдун обнял собаку, которая была у него давным-давно – в детстве, которое бывает даже у колдунов. Уткнулся лицом в собачью морду и из его глаз потекли слезы. - Да, - сказал он. – Я пришел. - Почему ты не шел так долго? – спросил пес. – Ты ведь стал таким умным, ты даже можешь подняться на Радугу, я знаю! А почему ты больше никогда не держал собак? Неужели ты нас больше не любишь? - Я стал колдуном, - ответил колдун, гладя пса. – Колдуну не положено держать собаку. Прости. К тому же я знал, что на Радугу меня пустят лишь один раз. А я знал, что однажды мне надо будет прийти… туда, куда уходят все собаки. Видишь ли… я умный колдун… - Ты самый умный, хозяин, - собака ткнулась в его щеки, слизывая слезы. – Ты ведь пришел за мной? - Сегодня ночью я умру, - сказал колдун. – Никто и ничто в целом мире этого не отменит… - Ты придешь ко мне… на Радугу? – робко спросил пес. Колдун молчал. - Или мне можно будет пойти к тебе? - О, - колдун засмеялся, - не стоит. Я уверен, тебе не понравится. Там обещает быть слишком жарко… - Хозяин… - Этим вечером у маленького мальчика из нашего города умерла собака, - сказал колдун. – Ее сбила машина. Найди ее… я отведу ее назад. - И она будет с хозяином? Колдун кивнул. - Я найду, - сказал маленький рыжий пес. – Сейчас. Только погладь меня еще раз. Колдун погладил своего пса. - А мне можно будет пойти за вами следом? – спросил пес. - Мне не унести вас обоих, - сказал колдун. – А мы пойдем сквозь грозу. Ты же всегда боялся грома, помнишь? Иди… будь хорошей собакой. Иди! У меня совсем мало времени. Через два часа маленький мальчик, проплакавший всю эту ночь, задремал – и тут же проснулся. Холодный мокрый нос ткнулся в его лицо. Мальчик обнял свою собаку, пахнущую грозой и, почему-то, медом. Окно было открыто, грохотала гроза и струи дождя летели в комнату. Странная туманная радуга мерцала за окном. - Твою собаку всего лишь контузило ударом, - сказал кто-то, стоящий у постели мальчика. – Она отлежалась и прибежала домой. Понимаешь? Мальчик закивал. Пусть так… - Твои родители… не беспокойся. Они тоже с этим согласятся, - сказал колдун. Подошел к окну и шагнул на остатки радужного моста – выцветшие, истончившиеся. Пропали красный и оранжевый, синий и фиолетовый цвета. Но мост еще держался. Колдун устало пошел по воздуху дальше. Мальчик за его спиной крепче обнял свою собаку и уснул. Колдун медленно добрел до своего дома. Прошел сквозь закрытое окно. Где-то за горизонтом готовилось взойти солнце. - Хитрый? – спросил Фрог. Кот сидел у магического кристалла, раскачивал его лапой. – Приготовил все напоследок? Невинная душа – ребенок, горе – умерший пес? Хитрый! А как это ты причинил горе себе? Колдун посмотрел в глаза кота – и тот осекся, замолчал. - Я выполнил условие, - сказал колдун. – Передашь тому, кому служишь… моя душа свободна. Он лег на черные простыни и закрыл глаза. Последние капли драконьей крови выцветали в его глазах. Далеко за тучами вспыхнула желтая корона встающего Солнца. - Мяу! – заорал кот возмущенно. Прыгнул на постель колдуна. – Обманул… обманул? Думаешь, обманул? Ничего личного… но, понимаешь ли… девять жизней… надо отрабатывать… На мягких лапках кот подошел к лицу колдуна и улегся ему на шею. Колдун захрипел. Кот смущенно улыбнулся и протянул лапку к его рту. Из бархатных подушечек выскользнули кривые желтые когти. - Ничего личного, - виновато повторил кот. – Но… девять жизней… В эту секунду последние остатки радужного моста – зеленые, будто луга Радуги, вспыхнули и растаяли дымком. И одновременно, разбив стекло, в комнату кубарем вкатилась маленькая рыжая собачка – мокрая, дрожащая и очень, очень сосредоточенная. - Мяу! – растерянно сказала черная тварь на шее колдуна. В следующую секунду собачьи челюсти сжались на ее шее, встряхнули – и отшвырнули прочь. - Ничего личного, - сказал пес. – Но у меня одна жизнь. Он вытянулся на постели и лизнул соленое от слез лицо колдуна. Где-то за окном тучи на миг расступились, в глаза колдуну ударил солнечный луч. Колдун зажмурился и пальцы его что было сил вцепились в черные простыни. Но свет все бил и бил колдуну в веки. Тогда он открыл глаза. Пес что-то пролаял – и колдун понял, что больше не слышит в лае слов. Но так как он был умный человек, то встал и пошел на кухню – варить овсяную кашу с сосисками. А маленький рыжий пес в ожидании завтрака остался лежать на теплой постели – как и положено умному псу. Взято отсюда http://doctor-livsy.livejournal.com/
Сова: Патрик Павловский Мой лучший друг. Всё началось просто. Обычное начало, которое имели тысячи подобных историй. Всё началось одним осенним холодным вечером, когда на улице шёл сильный дождь, а недружелюбный ветер прогонял всех прохожих в тёплые дома. Про такие вечера всегда оправданно говорили, что хороший хозяин и собаку не выпустит на улицу, но не у каждой собаки был хозяин. Поэтому в этом мире оставались животные, которым самостоятельно приходилось искать себе кров, чтобы переждать непогоду. Пэги принадлежала именно к этим бедолагам, беспородным дворнягам, которые никогда не знали ласки и доброго слова. С самого рождения её жизни угрожала опасность, она постоянно голодала, и настоящим пиром оказывались объедки с очередной помойки, возникавшей на её пути. Люди часто бросали вслед недовольные взгляды, а некоторые из них пытались даже обидеть. Дворовые мальчишки могли ударить палкой, а иногда по городу ездил старый обшарпанный фургон, оттуда выходило несколько человек с удавкой, и если в их руки попадало бездомное животное, то никто и никогда больше не видел его. Беспризорные бродяги не знали, куда увозили пленников, но Пэги чувствовала: люди с удавкой добра не несут. В этот день, с такими же беспокойными мыслями она бежала в своё укрытие, которое нашла для себя несколько дней назад. Это была подворотня одного заброшенного дома, место спокойное и безлюдное, а значит безопасное. Сейчас это было очень важно для бездомной дворняжки, ведь именно там она решила родить своих щенков, которые уже совсем скоро должны были появиться на свет. - Вот-вот я подарю их миру. – Проносились мысли в голове Пэги. Она проползла под грудой старых досок и оказалась в своём убежище. Здесь было тепло, и дождь с ветром не были так страшны. Пэги улеглась и стала ждать самого важного события в своей жизни. И когда наступило утро нового дня, чудо свершилось. На свет появилось трое щенков: Джек, Джеки и Джим. Немного необычные клички для щенков, которые родились в подворотне, но: - Эти клички будут счастливыми для моих малышей, – утвердительно решила про себя Пэги. Ведь так звали домашних собак, которых она встречала на своём пути, рыская в поисках пищи. У них был тёплый дом и, самое главное, любимый хозяин. И, сохранив клички в своей памяти, теперь она их дарила своим щенкам. А щенки действительно оказались чудом, они напоминали живые плюшевые игрушки, которым нужна была любовь и забота. И был среди них один, который отличался от всех остальных. Он не был каким-то особенным, он просто был другим с самого рождения. Если чёрные, как смоль, Джек и Джеки родились сильными и проворными, то рыженький Джим оказался самым маленьким и слабым. Мудрая мать Пэги сразу почувствовала в нём необыкновенную тягу к жизни, которой не было даже в ней самой. Хилый щенок, не успев открыть свои глазки, стал мечтать о том, как мир вокруг прекрасен и сколько, наверное, в нём хороших вещей, которые ждут его впереди. И Пэги иногда грустно вздыхала, предчувствуя, сколько испытаний выпадет на доброе и наивное сердце любимого щенка. Читаем дальше.... Время шло, малыши подрастали, и вскоре Джим, Джек и Джеки стали выбираться из своего убежища в мир, который их так завораживал и одновременно очень сильно пугал. Теперь, когда Пэги отправлялась на поиски еды, они часто играли во дворе заброшенного дома, но как только они слышали шаги или крики людей, то быстренько прятались под старыми досками, с любопытством наблюдая за теми, кто их так сильно пугал. - Джек, тебе опять почудилось, – произнёс Джим. - Сиди тихо, я точно слышал, что сюда кто-то идёт, – испуганно повизгивал толстый чёрный щенок. Джек был самым большим и сильным, но одновременно и самым трусливым. - Трусишка, опять всех нас пугаешь, – почёсывая за ухом, захихикала Джеки, – Скоро ты будешь бояться каждого листочка, который сорвёт и поднимет в небо ветер. Щенки громко засмеялись, уже не тревожась, что их может кто-то услышать. - Тише, тише, я вам говорю. Мама сказала всегда прятаться и сидеть тихо, когда чувствуется опасность, а я чувствую её. - Листья в небе, листья в небе! – рыжий щенок любил подтрунивать над своим старшим братом, когда тот в очередной раз заставлял их бежать от мнимой опасности. Ему с сестрой стало так весело, что они оба совсем забыли об осторожности и играючи снова выбежали во двор. Но вдруг, откуда ни возьмись, послышались голоса и чьи-то суетливые шаги. Под чьими-то ногами хрустели сухие листья, а слова доносились всё ближе. Двое людей с усталыми взглядами ходили по заброшенному двору и разговаривали друг с другом. - Ну что, никого не видно? - повторяли они вновь и вновь один и тот ж
Сова: Миф о верности Анна Мирохина, рис. Веры Глотовой (не претендует на историческую достоверность) -------------------------------------------------------------------------------- Однажды, давным-давно, встретились в огромном гулком мире две одинокие души - Человек и Собака. Молодой пустынный мир был погружен в ночную тьму, лишь на головокружительной высоте величественно безмолвствовали звезды, обжигая все вокруг льдистым мерцанием. Собака бродила по лесу, внезапно в глаза ей ударил свет. Подойдя поближе и осторожно выглянув из-за дерева, Собака увидела костер, а возле него какое-то существо. То был Человек. Собака замерзла, ей очень хотелось подойти к теплому пламени, но она не решалась... Тем временем Человеку очень хотелось есть, надо было идти в лес на охоту, но было уже совсем темно, и он не решался... В этот миг из кустов на опушке показалась Собака, в зубах у нее была дичь. Собака медленно подошла и положила добычу к ногам Человека. В благодарность Человек позвал Собаку поближе к костру. Потом они разделили поздний ужин на двоих и сели смотреть на звезды. Человеку нестерпимо захотелось протянуть руку и зарыться пальцами в густую собачью шерсть, а Собака в этот момент мечтала почувствовать прикосновение человеческой руки... Они уснули, прижавшись друг к другу, и во сне дышали в унисон. Этой ночью впервые отступили страх и холод сурового древнего мира. А утром Собака поняла, что уже не может уйти, а Человек - что не хочет ее отпускать. Тогда Собака сказала: "В знак вечной преданности я дарю тебе единственное, что у меня есть, - мою жизнь. Теперь она принадлежит тебе". И Человек ответил: "В знак вечной благодарности я обещаю хранить твой Дар в самом надежном месте - в своем сердце". Человек протянул руку, и Собака вложила в нее свою лапу. Их глаза встретились, в них плясали языки пламени, которые стали свидетелем Клятвы. И в этот миг пустота в их душах исчезла... ...С тех пор прошло много времени, но в глазах любой собаки и ныне живет свет того древнего костра. Они с надеждой всматриваются в лица людей, стремясь увидеть там ответные теплые отблески. Но в глазах Человека огненные искры давно погасли. Он стал хранить в своем сердце слишком много нужных и практичных вещей, и вскоре Собачьему Дару не осталось в нем места. Тогда Человек бросил его Собаке: "Забирай!" и пошел своей дорогой. Но Собака не смогла взять свой подарок: оказалось, что она не умеет нарушать Клятвы. Тогда она тихо отступила в тень и незаметно пошла следом за уходящим Человеком, не отрывая взгляда темных и влажных от горя глаз от его беспечной и равнодушной спины. А ее жизнь так и осталась лежать на дороге. Со временем она истрепалась от пинков, запылилась и сейчас уже не кажется Человеку сокровищем. Обычно он ее просто не замечает, но если вдруг спотыкается о нее - не задумываясь, смахивает со своего пути. Ему некогда, Человек все ищет и ищет что-то в огромном мире. И находит много всего, но ничто не способно воскресить свет в его глазах, а потому внутри у него холод и мрак. А Собаки живут и умирают в ожидании чуда. Они верят, что однажды Человек вспомнит. И позовет: "Мне снова нужны твои любовь и преданность, только они могут спасти меня от одиночества и оживить заиндевевшее сердце. А я снова буду заботиться о тебе, как обещал тогда... Вернись, Друг!" И тогда Собака улыбнется и ответит: "Мне незачем возвращаться, я и так всегда была рядом с тобой". Вам кажется, это всего лишь сказка? Тогда загляните в глаза встречной собаке... Зоопрайс №3.
Сова: Нэсси, рассказ о ненависти и любви Сегодня хороший день. Ветер теплый, ласковый - он касается невидимыми пальцами верхушек деревьев, гонит зеленые волны по траве. Две мраморных, утопленных в землю плиты - черная и белая - не отпускают моего взгляда. На одной золотом выбито имя Шаргон, на другой Нэсси. Здравствуй, Нэсська. Здравствуй, моя верная девочка. Спи спокойно, не бойся ничего. Двенадцать лет назад ты вошла в мою жизнь. И в мое сердце. Смешной пузатый головастик, похожий на белого крысенка, розовоносый и лопоухий несуразный щенок бультерьера. Я и Ира - моя жена - полюбили тебя с первого взгляда. Но не мой сын. Антохе было тогда лет 14 - что можно было ожидать от озлобленного непримиримого подростка, когда его заставляли гулять с собакой? Но я пытался уверить себя, что все хорошо, что у меня самая замечательная и дружная семья на свете. Однажды я, выгуляв Нэсси, пришел домой и, услышав шум из кухни, распахнул в нее дверь. Антон видимо вернулся из школы совсем недавно и разогревал себе поесть. А дальше произошло что-то страшное - моя Нэссенька, моя добрая девочка, которая никогда не позволяла ни то что огрызнуться - даже в игре зарычать на меня или Иру - молча, даже не оскалившись, прыгнула, целясь моему сыну клыками в горло. И на этом кошмар не закончился: Антон увернулся, клыки со щелчком сомкнулись в воздухе, Нэсси приземлилась на пол, развернулась и с низким, приглушенным рыком снова бросилась на Антона. Слава богу, я оказался быстрее, упал на нее сверху, схватил за ошейник, но она змеей вывернулась из него и снова попыталась укусить моего сына. Я много лет работал с собаками, я знаю КАК собака кусает, и у меня не было сомнений - Нэсси шла убивать. Я закричал на нее, надеясь, что привычка повиноваться ее отрезвит, но тщетно, она лишь скосила на меня бешенный, остекленевший взгляд и снова прыгнула. В последний миг я успел схватить ее за задние лапы, подмять под себя и придавить к полу, сжав руками ее горло. Если вы когда-нибудь боролись с бультерьером, вы знаете, как трудно удержать этот комок упругих мышц, как бьют и царапают их сильные лапы, они как шарик ртути выскальзывают из рук - и Нэсси не была исключением. Схватив ее за горло, я вскочил на ноги и зажал ее своим телом в углу, за холодильником. Но вдруг за моей спиной раздался хриплый от ненависти голос Антона: - Папа, пусти ее!! Я обернулся - он стоял на другом конце кухни, сжимая в руке большой острый нож для мяса, лицо стянула злобная усмешка. - Пусти, папа!! Я убью эту тварь!!! Изловчившись, я приоткрыл дверь и вышвырнул за нее рычащую собаку. Сказать, что я был зол - ничего не сказать, я готов был убить, перед глазами повисла мутная кровавая пелена, руки дрожали от перенапряжения мышц и нервов. Одним движением я выхватил из руки сына и отшвырнул нож, схватил Антона за плечо и со всей силы встряхнул: - Я хотел бы услышать от тебя, что произошло!!!! Что ты с ней сделал!? - Это собака, папа!! У нее в мозгах помутилось!!! - Не ври мне!! Ты ее бил?? - Да не бил я ее! Она вчера с лестницы навернулась, когда мы гулять шли, наверное, решила, что это я виноват! Он так и не признался мне, что случилось между ним и Нэсси, но с того дня между ними началась война, страшная война, подогреваемая огнем взаимной ненависти. Их нельзя было даже на миг оставить одних, они были одержимы убийством. Но если моего сына сдерживал страх наказания, то для собаки этой преграды не существовало. Тогда я стал надевать на нее намордник, снимая его только когда Антона не было рядом - во время кормежек и прогулок … День за днем, месяц за месяцем - долгие четыре года, полные страха, злобы и ненависти. Однажды ко мне в гости зашел старый знакомый - увидев Нэсси, он просто онемел от восторга и, зная мои проблемы, начал упрашивать меня продать ее ему. Сначала эта мысль показалась мне кощунственной: продать??? бросить??? предать??? Продать существо, которое беззаветно любит тебя, готово жизнь за тебя отдать, для которого весь мир состоит из двух неравнозначных частей - ТЫ и все остальное… Как об этом можно подумать??? Тогда я с гневом отверг его предложение. Но зерно сомнения упало на благодатную почву. Слишком больно было видеть ненависть в глазах собственного сына, тошно было смотреть в честные глаза Нэсси, покорно сующей после прогулки голову в ненавистный ей намордник… Моя жена тихо плакала по ночам, судорожные сотрясения ее спины и плеч будили во мне беспомощность и злобу… Никто не смог бы обвинить меня в моем решении… Никто.. Кроме меня самого… Во время очередной прогулки я просто передал поводок в руки сияющего от счастья приятеля, со стыдом отпихнул его руку с деньгами - взял только десятикопеечную монетку на счастье - и как только Нэсська отвлеклась в игре, повернул за угол дома… На повороте я не выдержал и оглянулся: Нэсси прыгала за палочкой, которую держал над головой ее новый хозяин. Ласковое осеннее солнце горело в багряных и золотых листьях, запутавшихся в поникшей зелени травы, бездонно синее небо фарфоровым куполом отражалось в редких зеркальцах луж, только ветер ледяными пальцами пробегающий по лицу и рукам напоминал о приближении холодов. Белое, без единого пятнышка, грациозное тело собаки застывшее в полутора метрах над землей, блики света на перекатывающихся под кожей буграх мускулов, распахнутая пасть с нежно розовым лепестком языка между белоснежных зубов, сияющие жемчужины глаз, глаз которые умели смотреть с лукавством и честностью, нежностью и злобой, любовью и ненавистью… Такой она запомнилась мне навсегда. С тех пор прошло пять лет. Многое произошло за эти годы. Ссоры, непонимание, злоба - снежный ком, катившийся к подножию горы. Тогда я совершил саму страшную ошибку в своей жизни - ушел из дома. А когда вернулся, ничего уже нельзя было исправить. Сын связался с плохой компанией, я пытался давить на него, но он лишь мрачно молчал, и во мне поднималась волна ярости, когда я встречал его упрямый презрительный взгляд, но хуже всего было осознание того, что если б я остался, все было бы совсем по-другому… Однажды я совершенно случайно встретил на улице своего старого знакомого, который забрал у меня Нэсси и напросился к нему в гости повидать ее, рассчитывая, что за такое долгое время она уже подзабыла меня и не будет очень сильно переживать. Квартира, в которую мы зашли, была в ужасном состоянии, мне в нос ударила тошнотворная смесь запахов кислого пота, испортившихся продуктов, нестиранного белья и собачьих экскрементов. Когда я спросил, где Нэсська ее хозяин махнул рукой в сторону кухни. Эпицентр вони находился именно там и вскоре я понял причину. Под грязным, заставленным немытой посудой, кухонным столом, на мокрых, вонючих газетах лежало какое-то жуткое подобие мой очаровательной белоснежной Нэсси. Я почувствовал как желудок мой судорожно сжался и с трудом подавил приступ тошноты, вызванной даже не столь непереносимой вонью сколько ужасом от этого страшного зрелища. Некогда белоснежная, блестящая, шерстинка к шерстинке, шерсть была грязно желтого цвета, кожа туго обтягивала выпирающие из-под иссохших мышц кости, все тело было покрыто жуткими выпуклыми розовыми шрамами, морда и брылья от их изобилия казались полосатыми. Когда я тихо, шепотом, позвал ее по имени, она с явным трудом подняла морду и громко сопя стала нюхать воздух: оба ее глаза были затянуты бледно-зеленой пеленой, по морде, словно слезы, стекали два ручейка слизи. С внутренним содроганием я коснулся ее лба рукой и вздрогнул, когда она тихо заскулила, жадно втягивая носом мой запах. Я попробовал приподнять ее практически невесомое тело подмышки, но она с тихим визгом поджимала лапы, отказываясь наступать на них - оказывается, когти отросли настолько, что загнулись и почти уже вросли в подушечки лап, которые по первый сустав облысели и покрылись жуткими розовыми наростами. Это было последней каплей. Я подхватил ее на руки, стараясь не вдыхать жуткую вонь гниющий плоти и экскрементов, и вышел в коридор. - Я забираю ее, - решительно сказал я, стараясь не дать волю своей ярости. Хозяин Нэсси кинулся на меня с кулаками и воплем, что я у него отбираю последнюю возможность заработать, хотя оба мы прекрасно понимали, что Нэсси никогда уже не выйдет на арену, не будет драться, а его очередная сожительница кинулась звонить в милицию… В тот день мне пришлось уйти. Удобный момент выдался только через месяц - дома я молчал, чтобы не расстраивать жену, хотя больше всего, конечно, боялся реакции Антона. Но в тот момент я готов был скорее выгнать его из дома, чем оставить Нэсси у этого живодера. И вот однажды, подгадав время, когда хозяин Нэсси должен был быть на работе я заехал к нему домой. Его сожительница долго и обстоятельно жаловалась мне на жизнь и с явным неудовольствием говорила о его увлечении собачьими боями. Когда я осторожно подвел разговор к тому, чтобы забрать Нэсську назад, она явно приободрилась - собака мешала ей, на лечение нужны были деньги, а главное терпение, сострадание и любовь - а в этой квартире явно была нехватка ВСЕГО этого. В общем, я дал этой женщине 200 р., взял тихонько поскуливающую от радости и боли Нэсську на руки и ушел. В машине я положил ее на переднее сиденье рядом с собой и всю дорогу гладил ее правой рукой по голове, сплошь покрытой бугорками шрамов. Припарковавшись на стоянке рядом с домом, я подхватил ее опять на руки и вылез из машины. Антон как раз спускался по лестнице со второго этажа. Увидев на моих руках собаку, он замер, глаза его широко раскрылись: - Папа?.. Кто это?.. Это же… - пораженно прошептал он. Я только молча кивнул, боясь спугнуть радостное изумление, преобразившее лицо моего сына. А Антон бросился ко мне, прежде чем я успел прореагировать, выхватил Нэсську из моих рук и с восторженным возгласом «Нэсси, Нэссенька, любимая!!!» прижал к груди ее иссохшее тельце. Ледяной ужас сжал когтистой лапой мое сердце, когда я увидел, как прояснили глаза Нэсси, почуявшей Антона, но в следующее мгновенье по лицу моего сына замелькал розовый язык, и радостное скуление песней полилось из груди, которую некогда переполняла ненависть… Помню, даже рыдания жены не смогли тронуть мое сердце, которое никак не хотело осмыслить и принять эту разительную перемену: отныне Нэсси спала в постели Антона, ночью она будила его и он выносил ее на руках во двор, потому что, не смотря на три операции, она все еще не могла нормально ходить из-за жуткого воспаления. Он мазал ей лапы безумно дорогой противогрибковой мазью, надевал детские носочки, чтобы она не слизала ее, протирал ей глаза чайной заваркой и капал специальные капли, помогал есть, держа на весу миску, чтобы ей не пришлось лишний раз вставать. Нашими общими силами она пошла таки на поправку, правда глаза и грибок на лапах так и не удалось вылечить окончательно. Когда она начала совсем сдавать мы взяли черно-белого щенка бультерьера, и этот маленький комочек ртути снова вернул ей тягу к жизни. А вот теперь Тошка носится кругами по полю, а я стою на коленях и нежно глажу теплый гранит плиты. Антон погиб три года назад. И ты лишь на год пережила его, дорогая моя белоснежная девочка. И в моей памяти две плиты с выгравированными золотом именами. И теперь, когда боль уже не так терзает мое сердце, запорошенная снегом времени, я хочу сказать: - Спасибо вам за этот урок, дорогие мои. За урок милосердия, любви и прощения. Я никогда не забуду вас. Автор Zlata http://forum.werewolf.org.ua/
Лара: А это стихотворение было на сайте http://www.koetano.ru/ Стихотворение неизвестного владельца кокера Мне говорят, что ты сокровище, причем Я в этом сомневаюсь (и нередко), Когда, как лошадь, резво скачешь за мячом Ты, позабыв про благородных предков. Твой интеллект давно не новость для меня (Ведь съедено немало умных книжек), А непосредственности детской как огня Коты пугаются, узнав её поближе. С великосветским видом, как "звезда", Стоишь ты в ринге в экстерьерной стойке. Но испоряются манеры без следа, Когда восторженно ты роешься в помойке. Твоим вокальным данным (видит Бог) Могла бы позавидовать Земфира, Когда на улицу несёшься со всех ног Ты с воплями голодного вампира.
Юлия: Сова Лара Хороший стих
Сова: Юлия пишет: Сова Да, нелегкий рассказ
Сова: Добрый рассказ о ДРУЖБЕ. Парень лет восемнадцати шел по парку. Он слегка приволакивал обе ноги, отчего его походка выглядела немного странно. Но спина его была ровной, шаг уверенный, взгляд прямой и твердый. На длинном поводке он держал собаку. Она была очень старой, это было заметно и по ее медленной неуверенной походке, и по седой шерсти, и по слезящимся глазам. Они шли рядом, и сразу было видно, что они вместе. - Мам! Смотри, собака! звонкий детский голос разорвал привычный гул большого города. Можно я отдам ей свой бутерброд? Мила тяжело вздохнула. Опять начинается. Димка уже замучил ее просьбой купить собаку. Прямо Малыш и Карлсон какой-то. Но Мила категорически была против. Сначала бесконечные лужи, потом шерсть... К тому же она прекрасно понимала, что все заботы о собаке прогулки, кормежки, прививки и прочее лягут на ее плечи. Димка был еще слишком мал, чтобы мог ухаживать за другим живым существом. - Димка, ты же знаешь, за собакой некому ухаживать. Я целыми днями на работе, ты в школе, к тому же ты еще слишком маленький. - А папа? - А папа, - тут голос Милы предательски дрогнул, к счастью, Димка в силу возраста еще не мог обратить на это внимание, - а папе некогда приезжать к нам, чтобы гулять с собакой. Димка насупился. Мила, снова вздохнув, достала из пакета бутерброд, припасенный на тот случай, если Димка проголодается во время прогулки, и отдала сыну. Мальчик подошел к лежащему псу и аккуратно положил рядом с его мордой кусок хлеба с колбасой. Пес был уже очень старый. Он просто лежал на траве парка и ждал, когда же наконец погаснет этот яркий свет, который так раздражал его воспаленные глаза. Неожиданно перед ним возник маленький человечек. Он протянул кусочек чего-то очень вкусно пахнущего. Пес бережно взял угощение и благодарно лизнул сладко пахнущую ладошку. Мальчик отбежал и ушел, все время оглядываясь. Псу вдруг стало очень тепло. Он прикрыл глаза и уснул. Навсегда. Через несколько дней Мила вышла с Димкой погулять на детскую площадку. Дети резвились, шумели, гонялись друг за другом, катались с горки. Димка тоже бегал со всеми, радостно смеясь. Он полез на турник. Мила хотела его остановить, но не успела. Димка сорвался вниз, нелепо шлепнулся и не смог встать. Спустя три месяца почерневшая от горя Мила привезла Димку домой. В инвалидном кресле. Врачи допускали, что еще не все потеряно, но поверить в это было сложно. Скорее всего Димка уже не сможет ходить никогда. И Димка... в кресле... серьезный и тихий, даже в свои восемь лет понимающий, что случилось что-то очень плохое... Он уже не плакал и не боялся... Мила вкатила коляску в коридор. Вздохнула. И открыла дверь в соседнюю комнату. Оттуда, смешно переваливаясь на коротких кривоватых лапках, выполз мохнатый рыжий щенок. Он забавно морщил мордочку и тыкался во все мокрым черным носом. - Димка, - как сумев строго сказала Мила, - ты обещал, что будешь воспитывать собаку сам. Пришло время сдержать обещание. Через полгода Димка встал из кресла. Он очень быстро уставал и садился обратно, но он мог сделать несколько шагов. А еще через пару месяцев он сам пошел гулять со щенком (теперь уже взрослым псом), названным смешным и непонятным именем Бендик. Димка очень медленно шел, держась за руку Милы, неуверенно переступая ногами. Но шел. Сам. *** Прошло 10 лет. Бендик постарел, и уже сам с трудом передвигал лапы. А Димка, теперь уже Дима, шел рядом с ним, готовый, если что, подхватить его. И Дима знал, что этой собаке он обязан тем, что идет. Они шли рядом. Молодой прихрамывающий парень и старый пес. И им было хорошо вместе .
Волченок: Сова пишет: Нэсси, рассказ о ненависти и любви Какой раз пытаюсь дочитать рассказ до конца и не могу.......... Слезы,слезы,слезы.........
Волченок: Эдуард Асадов РЫЖАЯ ДВОРНЯГА Хозяин погладил рукою, Мохнатую рыжую спину: "Прощай, брат, хоть жаль мне, не скрою, Но все же тебя я покину". Швырнул под скамейку ошейник, И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник, Вливался в вагоны экспресса. Собака ни взвыла ни разу, И лишь за знакомой спиною, Следили два карие глаза, Почти с человечьей тоскою. В вагоне забыв передряги, Курили, шутили, дремали. И видно о рыжей дворняге, Не думали, не вспоминали. Не ведал хозяин что где-то, По шпалам из сил выбиваясь, За красным, мерцающим светом, Собака бежит задыхаясь. Споткнувшись, бросается снова, В кровь лапы о камни разбиты, И выпрыгнуть сердце готово, Наружу из пасти открытой. Не ведал хозяин, что силы, Вдруг разом оставили тело, И стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела. Труп, волны снесли под коряги... Старик, ты не знаешь природы, Быть может быть тело дворняги, А сердце чистейшей породы.
Волченок: Щенок В квартире благодать: Щенка на рынке взяли. Без паспорта не брать! — Прописано в журнале. Кому совет и впрок, А мы не привереды, Живет у нас щенок Без клубных привилегий. Не мысля про собак, На рынок мы попали, А дальше было так: Увидели — пропали. Щенки любых сортов! Полканы и козявки! И все без паспортов, Как вольные казаки. И был в ряду одном Обрывок одеяла, Клубок щенков на нем, А рядом мать стояла. Что жизнь ее не мед, Понять бы и младенцу — И сука, и помет Наскучили владельцу. Купец был в меру резв, И шла торговля лихо. А суки взгляд был трезв, Она стояла тихо. Как будто век жила Одной духовной пищей — Так сдержанно ждала Своей фортуны нищей. И взяли мы щенка И рассудили просто, Что тут наверняка По крови благородство. Резвится пес, ведь он Товарищ наш отныне. Глистов мы изведем, А блох уже отмыли. А честь — не в клубе честь И стать не в аттестате, А если хвостик есть, Так это тоже кстати. И в том, что так сужу Про божее творенье, Не удаль нахожу, Но удовлетворенье. Дмитрий Сухарев
полная версия страницы